– А я, подождите, я-то сейчас где?
– Вы спите. Но отражение вашей души сейчас освободилось от всего и находится в лимбе, вы это называете порогом чистилища. Души сюда часто заходят, повидаться с усопшими, да и просто осваиваются в послежизни. Многие сны как раз отсюда и приходят, особенно вещие.
– То есть, я что, умираю? – вновь попытался очнуться, и снова, ни фига. Кажется, даже холодным потом покрылся, не то от ледяного ветра, пробравшего до пяток, не то от самой мысли застрять с Власовой женой в этой непонятной осени до скончания времен.
– Нет, вы спите, а вот ваша душа блуждает. Я ее позвала, я долго ее звала. И она наконец, откликнулась, – Елизавета вздохнула. – Очень обидно, что ни Влас, ни его или мои друзья, подруги, не оказались таким, как вы, понимающим и внимательным.
На душе немного полегчало. Ментальная проекция, это еще ничего, главное, самому там не оказаться.
– А как вы с мужем связывались? – дурацкий вопрос, но мне надо было все расставить по полкам. Елизавета долго объясняла: шелестела занавесками, шумела в динамиках музыкального центра, потом пыталась воздействовать на домашний и мобильный телефон, планшет, ноутбук… тоже без особого толка.
– Вы человек нервный… в хорошем смысле, – закончила она. – Можете нам помочь. Власу очень надо это знать…
Пока она говорила, я вдруг про себя сообразил, что лимб штука подвижная, и очевидно, находится где-то здесь, у поверхности. Она часто повторяла, что сходила к мужу, значит, Вернадский был прав, насчет ноосферы. Лимб очевидно, низшая ее часть, содержащая сущности, по какой-то причине не влившиеся в общее сознание или как там у него. Черт, и о чем я сейчас думаю? А поскольку душа представляет собой слабое электромагнитное поле, очевидно, единственный способ конвертировать ее способности – найти нечто… проклятье моим преподавателям!
– Спасибо вам! Вы единственный, кто не просто обеспокоился моим исчезновением, но пытается помочь. Надеюсь, наладите связь. Вы умный, тонко чувствующий, я на вас полагаюсь.
И отключила меня от себя. А спустя мгновение, я проснулся, переполошив жену, встал, вытер лицо полотенцем, немного походил и снова лег и задремал. Впрочем, сон никуда не делся, тут же напомнил о себе. Позавтракав, я засел за свои старые платы, принялся подыскивать нужное напряжение в сети, перебирая в голове возможности. Вспомнил про то, что Елизавета говорила о динамиках, залез в интернет, а потом просто разобрал старый от музыкального центра, протестировал его.
– Совсем ума решился. В кои-то веки дома и снова за работу засел, – прошипела жена. – Одолжение приятелю делает, видите ли. Нет бы, в магазин сходили, а выходит, мне одной переть.
– У тебя машина.
– А от машины не переть, думаешь?
– Я тебя встречу.
С динамиком ничего не вышло, с женой тоже. Пришлось идти в универсам, закупаться необходимым на неделю, потом выслушивать попреки, идти с ней в другой торговый центр, искать ей обнову и мне спортивный костюм, а то этот, видите ли, уже стирать боязно, как бы до дыр не дошло. Я покорно следовал за супругой, сам себе удивляясь. В такой день мы бы уже поругались, помирились. А вечером я бы подобрался к ней под бочок и…
Чего из головы не идет эта Лизавета, будь она неладна?! Ну да, дал слово, но кому я чего только ни давал, а тут…
С другой стороны, меня никогда не просила покойница. Да еще вот так. Повторюсь, с ней я почти не был знаком, разве, с мужем. Общих интересов у нас не нашлось, а вот с Власом мы много лет общаемся, последнее время пусть редко, но не бросаем друг друга.
Власова жена ушла странно. Возвращалась домой вечером, в сумерках – город такой, фонари горят только у зданий начальства, – и в страшной спешке въехала в столб. Врачи несколько часов боролись за ее жизнь, а она все звала супруга. А того все никак не могли найти. Влас так мне потом рассказывал.
Вот почти все, что я знал о ней. Ну еще то, что работали они вместе, скорее всего, в торговле. Когда Влас первый и последний раз пришел почайпить, то так долго и щедро осыпал супружницу комплиментами, что, по его уходу, она как отрезала: «Торгаш чертов! И больше его в дом не приводи». На том и порешили.
А выведывать, чем он торгует, где и как у него дела в нынешний очередной кризис я уже не стал. Самому бы из него выпутаться. Это жене хорошо, выпускаемые ее фармкомпанией йод, валидол и пурген никогда не выйдут из употребления. Последний год только ее прибавками к зарплате и держимся.
Тут мой блуждающий взгляд упал на витрину музыкального магазина. Обычно такие я стараюсь обходить стороной, после того, как подарил племяшу бас-гитару. Но на витрине стоял классический терменвокс, причем, настолько классический, мне показалось, работы самого Льва Сергеича Термена. Сплошные катушки, реле и лампочки. Я подумал, антиквариат, нет, разработка питерского завода в рамках импортозамещения. А по виду, кажется, убрали табличку, что на ней играл сам Ильич. Хорошо, цену сбросили на семьдесят процентов, можно даже Власу купить.
Стоп, а что я ему буду говорить про терменвокс? Жена просила? Да он меня…
Как ни странно, Влас с большим вниманием выслушал своего, не слишком близкого, знакомого, с которым обменивался звонками раз в неделю. Больше того, сам начал разговор с супруги, оно и понятно, ушла в конце сентября, чуть больше полугода назад. Жили дружно, хотя и протянули целых восемь лет вместе.
Влас молча выслушал по телефону мою краткую лекцию о возможностях терменвокса, а еще, в качестве добавки, про колебания частот генераторов, про разностную настройку реле и ухватился лишь за слова о возможности управления без какой-либо затраты механической энергии, что для супруги очень важно. Удивительно, но мои слова о возможности связаться с женой, его ничуть не поразили. Будто ждал чего-то подобного. Даже слова похожие подобрал, как и Елизавета: «ты ведь инженер, человек знающий, тонко чувствующий». Как сговорились.
Он пригласил к себе, благо, жили по соседству, в паре кварталов друг от друга. Я приехал, показал ему на пальцах – и в интернете – принцип работы музыкального инструмента. Объяснил, как супруга может влиять на работу генераторов, понижая или повышая тоны, как сумеет издавать звуки – я еще помнил, что она неплохо играла на пианино, благо то занимало заметную часть гостиной. И конечно, за сколько можно купить, а, если в кредит брать, то выйдет всего в тыщу рублей…
– Да о чем ты! Если есть хоть малейшая возможность пообщаться с Лизой, я отдам любые деньги, любые. Ты не представляешь, как меня сейчас утешил. Одной только мыслью, что она здесь, рядом. Я ведь… – и другим голосом. – мне тускло без нее, как будто осень никак не кончится.
Терменвокс он все же взял в кредит на два года без первого взноса и переплаты. Пригласил меня устанавливать. Следующую субботу я провел у него. Сперва обсказал как установкой товарища Термена пользоваться, и ему, и супруге. В глазах Власа блеснули слезы, не то воспоминаний, не то радости, я быстро, как сумел, сварганил агрегат, кой-чего отвалилось, но я подпаял на месте, подкрутил, вывернув показатели мощности до минимума и включил. Лампочки загорелись нежно-голубым цветом, индикаторы ожили, осветив неухоженную квартиру вдовца.
